Дурная кровь - кусок - сил боле нет.

[carcharodon]

Любой человек, который пишет, хочет чтобы эту писанину читали.

Я честно выложу весь фик до конца года, но ситуация уже действует мне на нервы.

Поэтому один единственный раз я позволю себе вольность - выложу малюсенький кусочек из этого длинного фика.

Если вы не в теме, лучше вообще не суйтесь.

Лау, а вот ты этот кусок обязан прочитать, не в последнюю очередь, потому что только ты знаешь, что будет дальше!



Фэндом: "Американский психопат" + "Правила секса" Брэта Истона Элиса

Пэринг: Шон Бэйтман/Патрик Бэйтман

Предупреждения: строгое R! NC-17, m/m slash, non-con, rape, убийства, зверства, смерть персонажей, инцест, садизм, некрофилия, ненормативная лексика.







Дурная кровь.









1.Занавес.



Миллионы снежинок кружатся в ночном воздухе, превращая территорию Кэмдена в волшебную страну. Туда, где сейчас стоят Пол и Лорен почти не долетают звуки вечеринки "Конец света". Отличное название, оно вполне соответствует настроению обоих. Этот вечер ни для кого не стал апокалипсисом, но некоторым словно выжег душу, в том числе и им. Словно завороженные они смотрят на Шона.



Вот он садится на мотоцикл.





"Я люблю тебя, Лорен, я хочу узнать тебя!" - умоляет Шон, следуя по пятам за Лорен, словно маленькая собачонка.



"Ты никогда не узнаешь меня, Шон. Никому не дано узнать другого" - отвечает она, не обращая на него внимания. Да и как она может? В этот вечер разбились её мечты.



Но ведь не он разбил их.





В ночи раздается рев мотора. Шон огладывается на них, на две молчаливые статуи, что неотрывно следят за ним. Следят, но хранят молчание. Не сводят глаз, но не пытаются остановить.





"Я хочу быть с тобой, Шон. Хочу узнать тебя!" - обращается Пол к сидящему на ступеньках молодому мужчине с бутылкой пива.



"Нет, Пол. Ты никогда не узнаешь меня".



Вот и всё. Обвинения, мольбы, они пусты. Остается только боль.



Они кричат в темноте, но никто из них не слышит другого.





Шон бросает последний взгляд в сторону Кэмдена. В следующую секунду он исчезает в ночи за завесой снега. Вдалеке по-прежнему слышен шум мотора, и лишь он напоминает двоим, что они потеряли. Хотя "потеряли" - это слишком громкое слово. Шон никогда не принадлежал им.



Хотел принадлежать?



Возможно, на какую-то долю секунду.



Теперь всё в прошлом.



Ещё с минуту они постоят на заснеженной улице с ноющей пустотой в сердцах, но люди, подобные им, быстро привыкают к этой пустоте. Всё, что произошло, - лишь коротенький эпизод сложной драмы жизни, и вскоре эти двое вернутся в свои комнаты, чтобы подготовиться к очередному акту, действию, сцене, и так будет продолжаться до тех пор, пока не опустится занавес. Черный занавес. Но его время ещё не пришло, и конец этой сцены венчает другой - белый, состоящий из миллионов снежинок. Он и скрывает от двух темных призраков удаляющуюся фигуру на мотоцикле.









2.Шон.





Он гонит свой байк вперед.



Куда?



Шон сам не знает.



В голове пульсирует имя.



Лорен.



Могла ли она дать ему любовь и покой? Иногда ему так казалось. Возможно, он просто хотел в это верить. "Долго и счастливо" - как в сказке. До нее Шон никогда так не чувствовал.



Однако, сейчас на пустынной дороге, он сомневается. В этот момент он почему-то не может думать о Лорен, не может думать ни о чем, кроме одного…



Прилив адреналина, который испытал, когда началась потасовка с наркоторговцами. Словно электрический разряд пробегает по его телу. О да, детка, это было здорово. Каково было бы воткнуть тот нож в кого-нибудь и почувствовать, как горячая кровь струится по рукам. Черт, у него даже встал тогда. Губы Шона растягиваются в улыбку-оскал. Хотя лыбится ему не с чего, ведь он в дерьме. Да, да, у него неприятности, и не стоит об этом забывать. Вряд ли, конечно, эти неприятности могут называться серьезными, но в Кэмден ему возвращаться не стоит. Собственно, не очень и хочется.



Шон разгоняет мотоцикл.



Теперь он знает, куда ему направиться.









3.Патрик.





Я бесцельно брожу по видеопрокату. Порно почему-то брать не хочется. Подхожу к полке с хоррорами. Долго смотрю на нее. Беру "Нечто" Джона Карпентера. Я не отношу этот фильм к обычным "ужастикам". Впервые увидев его, я для себя решил, что всё происходящее в определенном смысле вполне реально. Нечто, что выглядит человеком, но на самом деле совершенно чуждое людям по природе. Мне это было понятно. Знакомо.



Подхожу к кассе. Опять то же убожество за стойкой в жуткой голубоватой тряпке, нагло претендующей на звание платья.



Человекообразное поворачивается ко мне.



-На сколько дней берете?



-На три, - отвечаю я автоматически, чувствуя на себе взгляд симпатичной блондинки. Хорошая фигура, большие сиськи. Она пялится на меня. Я спокоен, знаю, что выгляжу хорошо, хотя и заскочил сюда по пути с работы. На мне костюм от Armani, рубашка и галстук от Ralph Lauren, туфли из мягкой кожи от Gucci. Классика, но модная и современная, возможно с примесью шика и декаданса, разумеется, в разумных пределах. По настоящему умеет одеваться лишь тот, кого не подводит чувство меры.



Я беру кассету и прохожу мимо блондинки. Выхожу на улицу. Через пару кварталов бросаю мелочь в стаканчик слепому попрошайке. Это я его ослепил месяц назад. На днях, скорее всего, прикончу, но не сейчас.



Мне грустно. Джин уехала. Мы с ней встречаемся. До сих пор встречаемся, это необычно.



Наконец добираюсь до дома. В лифте опять сталкиваюсь с Томом Крузом.



Сегодня мне не хочется никуда идти, и я говорю об этом Прайсу, когда он звонит мне. Он не врубается, и я вешаю трубку.



Перед тем, как лечь спать, читаю "Стрелка" Стивена Кинга. Никто из моих знакомых это читать не станет. Книгу мне посоветовала Джин. Странно, но мне нравится. Герой - сумасшедший. Как и я. С этой мыслью я засыпаю. Мне снятся подземелья и розы. Я бегу куда-то с мальчишкой из книги. Он - вылитый мой младший брат лет этак пятнадцать назад. За нами гонится Черный человек, и мне кажется, что это наш отец. Больше ничего.









4.Прожигатель жизни.





Шон открывает глаза и приподнимается на постели. Блондинка, та, что справа от него, кажется Валери, что-то мурлычет во сне. Он аккуратно вылезает из-под одеяла и на секунду застывает у кровати. Затем выходит на балкон и закуривает сигарету.



Прошло пять дней с тех пор, как он покинул Кэмден, и три дня с тех пор, как добрался до Нью-Йорка. Здесь Шон снял номер, в котором отлеживается до часа дня, а по ночам он отправляется в клубы. Все три ночи он просыпается с кем-то в постели. Сегодня это две очаровательные модели из Англии. Одна - слишком тощая на его взгляд, но за владение язычком ей можно простить всё, вторая, как раз во вкусе Шона, - блондинка, с хорошей фигурой и большими сиськами.



В его вкусе…



Лорен была изящной брюнеткой с небольшой грудью, но что-то влекло его к ней. В этом было нечто особенное. Его мысли часто возвращаются в Кэмден, он пытается разобраться в себе, в том, что произошло и происходит, но каждый раз решает, что теперь уже всё равно поздно разбираться. Поздно, да и никому это не нужно.



Шон затягивается и смотрит на ночной город.



Утром девушки уйдут. Они ему не нужны, он им не нужен. Всё просто. Обоюдное удовольствие на одну ночь. А следующей ночью в его постели будет новое лицо, и главное - оно не будет что-то значить для него и не будет напоминать ему о Лорен, об этом он позаботится. Она делала его другим - мечтательным и романтичным. По сути Шон, наверное, и был таким, но это причиняло боль, и очень быстро он приобрел необходимые для выживания цинизм и жестокость.



Шон в последний раз затягивается и бросает сигарету. Он возвращается в комнату и устраивается на диване, потому что не хочет будить девушек. И потому что хочет быть один.









5. Почему именно "Дорсия"?





Шон просыпается. Девушки уже ушли - ни завтрака в постель, ни записки с номером телефона. Это хорошо. Ему предстоит ещё один день прожигателя жизни. Он принимает душ, одевается и удовлетворенно оглядывает своё отражение в зеркале: ухмыляясь, на него смотрит молодой парень лет двадцати - двадцати пяти, высокий блондин с короткой стрижкой, лицо не сказать, чтобы красивое, но интересное. Пожалуй, черты несколько грубоваты. Что по-настоящему привлекает внимание многих, так это взгляд - тяжелый взгляд глубоко посаженных карих глаз, отталкивающий и в то же время манящий. Сегодня на нем джинсы, майка и теплая кожаная куртка.



Отсалютовав своему отражению, Шон выходит из номера.



Наверное, он сегодня пообедает в "Дорсии". Один. Непростительная наглость, учитывая то, как трудно достать там столик. Но у Шона всё схвачено - есть связи и удачные знакомства. Он всегда испытывает необыкновенное удовлетворение, сидя в этом ресторане, и даже знает причину.



"Дорсию" почему-то ненавидит Патрик. Вернее сказать, ублюдок просто бесится, чуть кипятком не ссыт.



Шон не может не улыбнуться. Он обожает, когда что-то действует на нервы его старшему братцу. Этому холеному говнюку-гомику, Всезнайке, Мистеру Правильность.



Иногда Шон вспоминает, что раньше они были очень близки, но это "дела давно минувших дней". Постепенно они начали отдаляться друг от друга, и годам к пятнадцати в Шоне родилось нынешнее нелестное отношение к брату, который тогда как раз поступил в Гарвард.



Наверное, Патрик - последний человек в Нью-Йорке, с которым Шону хотелось бы повидаться.



Он оплачивает несоизмеримо с порциями высокий счет, выходит и садится на свой мотоцикл. Его планы просты, потому что сейчас Шон не хочет ничего сложного в своей жизни. Он немного покатается, может, подцепит какую-нибудь цыпочку по пути, а потом направится в новый клуб "Ожег кислотой" - его знакомые говорят, что это чумовое местечко.









6. Звонок.





Патрик входит в квартиру, снимает дорогое пальто от Armani, проходит в гостиную и без сил опускается на белоснежную софу. Счета Дональдсона высасывают из него последние соки.



На тумбочке начинает звонить телефон. Просидев в ступоре ещё около минуты, Патрик снимает трубку.



-Я слушаю.



-Патрик? Патрик, это я - Шон, - возбужденно сообщает голос на другом конце провода.



-Шон? - переспрашивает Патрик, он очень смутно себе представляет, какой Шон может звонить ему в двенадцать часов ночи.



-Да, Шон, твой младший брат, помнишь такого? - раздраженно рявкает телефон.



-Что тебе нужно, Шон? - по правде говоря, Патрик не испытывает большого восторга от общения со своим братом, но он же не может просто бросить трубку. Нормальные люди так не поступают, а он очень старается казаться нормальным.



-У меня неприятности, - объявляет голос.



Патрик молча выслушивает, и с каждой секундой история нравится ему всё меньше и меньше. Впрочем, он не удивлен. Шон - это одни сплошные неприятности.









7. Участок.





Сегодня в час ночи один из манхэттенских полицейских участков отличается крайней оживленностью. Шону нестерпимо хочется отсюда убраться. Это же надо было так влипнуть - совершенно случайно, в потасовку, обычную драку. Кто-то что-то не поделил, и началось. Копы загребли всех, кто ошивался рядом. Он, как назло, ошивался, причем с тремя граммами коки во внутреннем кармане.



Похоже, легавые получали откровенное, почти сексуальное удовольствие, когда им удавалось прижать богатенького. Шон был богатеньким. Объективно говоря, не он, конечно, а его отец, ну и старший брат. И вот Шону ничего другого не оставалось, кроме как обратиться к последнему за помощью. Патрик - сука, но в тюрьме он гнить Шону не позволит, и не потому, что любит, а потому, что это неприлично, пятнает имя, и вообще "что-скажут-люди-трам-пам-пам".



Краем глаза Шон замечает, что к его камере подходит легавый, открывает её.



-Всё, мальчик, можешь идти, - с издевкой тянет коп, берет парня под руку и ведет по коридору.



Неподалеку к стене прислонилась высокая темная фигура.



Они подходят.



-Он весь Ваш, - поизносит коп со смешком и испаряется.



Шон поднимает глаза и встречается взглядом с братом. Ублюдок безупречен даже в час ночи. Его Величество Патрик Бэйтман собственной персоной. В отличие от лишь привлекательного младшего брата, действительно красивый, даже феноменально красивый высокий брюнет с холодными голубовато-серыми глазами. Наверное, говнюк разбил немало сердец. Сейчас он с легким презрением смотрит на Шона. На нем пальто от Armani, шикарный костюм, дорогущие ботинки, волосы зачесаны назад - образец преуспевающего дельца с Уолл-стрит…и всем своим видом он словно хочет сказать младшему брату: "Посмотри кто я и каков я, и кто ты и каков ты". А ведь разница у них всего в три года.



-Здравствуй, Шон, - чеканит Патрик.



-Привет, - отвечает Шон.



Патрик поворачивается и жестом зовет за собой. Младший брат понуро идет следом.



Шона не очень заботит, как брат вытащил его - пара тысяч для ублюдка не проблема.



Они выходят на морозный ночной воздух.



-Где твоя машина? - спрашивает Шон, окидывая взглядом близлежащие улицы.



-Я доехал на такси. Мы можем взять твою. С копом я всё уладил, они её не конфисковали, - так же невозмутимо отвечает Патрик. - Вот, это нужно отдать.



Он протягивает Шону квиток, и они направляются в сторону полицейской стоянки. Шон подходит к легавому. Патрик дожидается в стороне. Он явно в паршивом настроении. Шону это нравится. Он даже старается потянуть время, но коп явно не рад их обществу, и скоро блондин возвращается к благодетелю со своими ключами.



Они стоят рядом - братья, но такие разные.



Шон с удовлетворением отмечает, что он, кажется, на пару сантиметров выше ростом. Мелочь, но приятно.



-Где? - дергает его Патрик.



-Что? - выпрыгивает из своих мыслей Шон.



-Машина, - произносит брюнет почти по слогам. Словно Шон какой-нибудь умственно отсталый недоумок.



-Там мой мотоцикл, - отвечает блондин и еле сдерживает улыбку, заметив крайнее неудовольствие на лице старшего брата.



-Закинуть тебя домой? - спрашивает Шон, искренне надеясь на ответ "нет".



Патрик думает, пожимает плечами и произносит одно слово - "да".



Настроение Шона резко портится. Он мрачно тащится к байку, садится и следит за тем, как его старший брат направляется к нему.









8.Ночной город.





Мне даже не нужно спрашивать адрес, я знаю, где живет ублюдок. И больше всего меня злит то, что он сам купил эту поганую квартиру, папочка ему не помогал. Конечно, можно твердить себе, что он работает в отцовской компании, но, если посмотреть правде в глаза, говнюк все же работает и от этого мне ещё гаже.



Патрик подходит и с недоверием смотрит на байк.



-Садись, - сухо говорю я, изображая нетерпение.



Вижу, этот сноб боится запачкать своё драгоценное пальто. Жалею, что сейчас не ранняя весна. Наконец он садится позади меня и слегка обнимает мою талию руками. Мне неприятно, но я не хочу, чтобы урод свалился на полной скорости, поэтому я говорю ему держаться крепче.



Выжимаю сцепление, и мы срываемся с места.



Мы несемся по ночному городу. Или это ночной город проносится мимо нас? Мне всегда нравилось это ощущение - ощущение полной свободы, свободы от всего - от ответственности, от проблем, от сожалений, от самой жизни. Иногда мне казалось, ещё немного и я смогу взлететь, а потом я неизменно говорил себе: "Да ты с ума сошел, малыш. Мы еле-еле разминулись с тем такси". Я напоминал той части меня, той части, которая хотела полета, что свобода - это одно, а смерть - совсем другое. Я не из тех тупиц-романтиков, кто ставит между ними знак равенства. Порой я нахожу смерть интересной, но никак не привлекательной. Мы с ней - не пара.



Холодно, ветер бьет в лицо, но мне почему-то комфортно. Руки Патрика больше не вызывают отвращения, даже напротив - мне приятно. Это странно. Он так близко прижался ко мне. Какого хрена, он так близко прижался ко мне? Да просто Патрик - умный парень, и не хочет, чтобы его умные мозги оказались на асфальте. Я чувствую аромат его туалетной воды, и по моей коже проходит легкий озноб. У меня что, едет крыша? Я ненавижу говнюка, и, кроме того, он - мой брат…но мы летим сквозь ночь, и я хотел бы ехать так целую вечность, только чтобы его руки не отпускали меня, и спина чувствовала тепло его тела.



Я пытаюсь унять дрожь и надеюсь, что Патрик ничего не заметил. Внизу живота разливается напряжение. Я не верю, просто не верю.



Наконец мы подъезжаем к его дому. Испытываю несказанное облегчение. Он слезает с мотоцикла, и мне сразу становится холодно.



Патрик некоторое время смотрит на меня, потом спрашивает:



-Ты зачем вообще здесь?



-Да так, отдохнуть хочу, - выдаю я в своей обычной ленивой пофигистской манере.



-С отцом встречаться будешь? - задает он вопрос, хотя знает ответ, и я молчу.



-Понятно. А с мамой?



Я снова молчу. Какой смысл с ней встречаться? Меня тошнит от мысли, что Патрик ездит к мамочке в сумасшедший дом. Тоже мне, примерный сынок.



Патрик кивает и готовится уйти, затем оборачивается и говорит:



-Если что - звони.



Я неопределенно мотаю головой и смотрю, как он уходит. Завожу мотоцикл. Каждая гребаная молекула кричит, требуя вернуть волшебство его тела рядом с моим. Я уезжаю прочь. Как всегда. Сегодня с меня хватит приключений.









9.Старший брат.





Возвращаюсь в номер. Один. Я устал. Скидываю одежду и направляюсь в душ. Как сомнамбула стою под теплыми струями.



Сегодня в моей постели не будет чужого лица, и я рискую вновь увидеть то, что пытаюсь забыть. Словно уловив мои страхи, передо мной появляется Лорен. Она выглядит как тем субботним утром, когда мы впервые встретились. Помню, я тогда потащился на идиотскую лекцию, хотя все нормальные люди мирно тихо спали. С чего меня понесло? Хрен его знает. Но я пришел и столкнулся с ней. Только двое нас.



Что же это такое? Я вообще не должен чувствовать боли. Кто угодно, но не я.



Не думать о Лорен, просто не думать о Лорен.



Плавно её лицо, возникшее перед моим мысленным взором, начинает меняться: волосы становятся короче, челюсть - крепче, нос - крупнее, а глаза из карих превращаются в серовато-голубые.



Лицо Патрика.



Наверное, если дотронуться до него, кожа окажется гладкой и упругой. Мне становится любопытно, как чувствовались бы его губы, прикоснись я к ним или они ко мне.



Одергиваю себя и открываю глаза, чтобы прогнать видение. Я у себя в номере в душе. Здесь нет Патрика.



Пялюсь на стенку кабинки, но мысли, помимо моей воли, возвращаются к губам старшего брата.



Интересно, он сосет у своих любовников?



Черт, о чем я думаю?!



Ну, разумеется, да!



Я вспоминаю одного из дружков Патрика, - Тимоти, кажется, симпатичный высокий блондин, - и представляю, как мой братец встает перед ним на колени, расстегивает его штаны и берет его в рот.



Я испытываю резкий укол ревности и порыв возбуждения. Моя плоть наливается кровью и вся горит. Почти бессознательно опускаю руку вниз и обхватываю свой член. Я мастурбирую в душе и представляю теперь, что это губы Патрика сомкнулись вокруг меня.



Они мягкие и горячие.



И они мои.



Он весь - мой…



А Тимоти пусть идет на хрен.



Я хочу его убить.



Вот он входит в комнату, видит Патрика, делающего мне минет, хочет что-то сказать и не может. А я! Я поднимаю пистолет, который держу в одной руке, второй продолжаю гладить волосы брата, и посылаю дорожайшему Тимми пулю в лоб. Патрик выпускает меня изо рта и пару секунд смотрит своими холодными глазами на труп. Затем он поворачивается ко мне. Я слышу его мягкий тихий смех и чувствую, как его язык ласкает мою плоть, играет с ней. Спустя мгновение он снова заглатывает меня. Почти целиком. Его руки обхватывают мои ягодицы.



Я дохожу до предела, и всё тело сотрясают волны блаженства.



Вскоре я возвращаюсь к реальности. Я один под теплыми струями воды. Нет ни Тима, ни Патрика. Но во мне всё ещё бушует ураган эмоций. Я с трудом могу вспомнить, когда чувствовал так же остро и сильно. Смывая сперму с рук и тела, я изо всех сил пытаюсь убедить себя в том, что с Лорен и анонимными письмами было не хуже. К тому моменту, как я выхожу из душа, мне почти это удается.



Со мной всё в порядке.



Лорен держала меня на коротком поводке месяца четыре, и всё это время я почти ни с кем не спал. Для меня это долговато. Просто банальный недотрах. Кроме того, я весь на нервах, давно не ширялся и очень устал.



И…у меня очень красивый брат...



Боже, как я устал!



…очень красивый…



Говнюк долбанный!



…очень красивый педик-брат…



Не знаю, с чего я вообще решил, что Патрик - голубой.



…красивый педик с мягкими губами…



Добираюсь до кровати и падаю на нее. Я так вымотался, что мне кажется, смогу заснуть мгновенно. Мои веки закрываются.



Но сон не идет. Перед глазами продолжает маячить неправдоподобно совершенное лицо.



Леди и джентльмены, я вынужден констатировать прискорбный факт - Шон Бэйтман окончательно превратился в шизанутого ублюдка и, прошу аплодисменты, заделался пидером. Но подождите, подождите, это ещё не всё! Он хочет трахнуть родного брата. И не один раз, дамы и господа, не один. Шон Бэйтман хочет засаживать Мистеру Совершенство до Судного Дня и даже после, до тех пор, пока не вытрясет из себя и из него мозги вместе со всем дерьмом, которым, я уверен, мы оба набиты до краев!



И что я с этим собираюсь делать?



Стоп.



Посмотрим правде в глаза.



Я - законченная скотина.



Мне это известно?



Да.



Мне это нравится?



Да мне по хую!



Я буду с этим что-то делать?



Нет.



Никогда не делал и не собираюсь начинать. Особенно, ради этого урода.



Так что, дамы и господа, вы можете поцеловать мой порочный зад, а я пока закрою глаза и постараюсь унестись в сладкое царство Морфея.



Если не выйдет - у меня всегда есть две руки и богатое воображение.



И, конечно же, старший брат.









*Продолжение следует...

И оно уже есть, но пока что мне придется потерпеть... Жизнь жестока.